Опыт Донбасса уникален: как «Школа военкоров» готовит к поездке в зону СВО

Специальная военная операция объединила сотни тысяч человек по всей стране. Это и бойцы, сражающиеся на передовой, и мирные жители, страдающие от «прилетов» и террористических атак, и волонтеры – добровольцы, помогающие как на фронте, так и в тылу.

Особое место занимают военные корреспонденты: не будучи сами солдатами, они также сражаются на полях информационной войны, и совершенно по-настоящему умирают. Чтобы научить военкоров быть полезными стране и фронту, создан проект «Школа военкоров», в рамках которого учат выживать на войне, рассказывать о героях и бороться за будущее нашей страны.

Об этом – в беседе с репортером, и одним из спикеров школы Марком Драницыным.

Расскажи о проекте «Школа военкоров». Как появилась эта идея?

-  «Школа военкора» так только условно называется, потому что никакого сертификата по окончанию не предусмотрено.  Это, скорее, аккумулирующий обучающий блок для того, чтобы люди смогли выстроить социальные связи между собой и уже лучше понимать, что там (в зоне боевых действий) происходит.

Через кого можно попасть «за ленточку», как себя правильно вести – именно этому посвящен обучающий кластер.

Он состоит из 10 уроков примерно раз в неделю. Каждый урок ведет спикер и модератор. Модератор — это Борис Максудов, военкор ВГТРК, а спикер каждый раз меняется. Я был там первым, недавно выступал Бессонов (Денис Бессонов, журналист и военный корреспондент, начальник пресс-службы управления Народной милиции ДНР - прим ред). Все обучение завершится до конца августа.

Помимо знакомства с топовыми медийными личностями, участники будут приглашены в Москву. По результатам обучения выберут лучших учеников, и с ними организуем очный модуль с выездом на полигон, с занятиями тактической медициной, оказанием первой медицинской помощи в разных зонах: «Зелёной», «Жёлтой», «Красной». Упор будет делаться на работу в «красной» зоне. Хотя бы оперировать жгутом и накладывать индивидуальный перевязочный пакет.

Важно все это потрогать руками. Тем, кто служил в армии — вспомнить, как это работать с автоматом и ручной гранатой, для тех, кто не служил — освоить с нуля. Все это надо освоить несмотря на свою принадлежность к прессе, мы все одновременно являемся солдатами информационной войны во всех смыслах, и враг не будет разбирать свой ты, хороший, правильный ты русский или неправильный — тебя убьют.

И тут мы плавно подходим к тому, почему лучше как раз-таки «не светиться» журналистам, а сливаться с окружением.

Если хочешь, чтобы голова на плечах сохранилась у тебя и у того подшефного подразделения, с которым ты будешь работать на новых территориях, лучше выглядеть как все и работать заодно с солдатами. Если солдаты только что извозюкались в окопной грязи, то не стоит выделяться ни «гражданской» одеждой, ни модной формой с красивым бронежилетом – тебя просто прихлопнут, а с тобой пострадают те, кто находится поблизости.

Уже были такие прецеденты?

- Похожий случай был там с девчонкой из одного СМИ: она куда-то рванула, куда не следовало. Ей там что-то в ногу прилетело, хотя она почти лёгким испугом отделалась, и осталась жива. Ее оперативно доставили в Москву и прооперировали.

А солдата вот так вот на вертолете никто не повезет. К сожалению, им в основном приходится получать помощь где-нибудь в сельской больнице по соседству куда доберется не всякий транспорт, и, если там есть нужные препараты, и так далее.

Ты сказал, что «Школу военкоров» может пройти любой желающий. То есть, условно, вчерашний бухгалтер скажет: «хочу стать военкоров, пустите меня в школу», и потом отправится за ленточку, так?

- Военкор – это не профессия. Как ты правильно заметил, это набор навыков. Пока что это очень растяжимое понятие, и никто не может объяснить, кто подходит под этот термин, какими качествами должен обладать человек и обязательно ли он должен служить в каких-то официальных СМИ.

Для меня военкор — это человек, который имеет воинское звание, учетную специальность, несет службу вместе со своим боевым подразделением. Он берет на себя задачу информационного освещения войны — вот кто такой военкор. Когда все эти компоненты складываются воедино, его можно этим громким словом называть, все остальные — это блогеры, информационщики и журналисты, которые на около военную тематику пишут.

И я в том числе.  

Я себя военкором не считаю, хотя и езжу в боевые подразделения. Я считаю, что там делать абсолютно нечего, если ты не помогаешь армии. Многие туда едут просто для того, чтобы реализовать свои авантюрные устремления. Армии надо помогать — это константа, которой необходимо придерживаться до самого победного конца, поэтому, если ты туда едешь, будь добр, подумай, зачем ты нужен подразделению.

Или, по крайней мере – не навредить!

- Именно! В первую очередь ты должен рассчитать, как там никому не навредить. Возвращаясь к твоему вопросу: бухгалтеру, водителю — да! Очень много волонтеров, которые никак не связаны были с журналистикой, оказавшись там, начали вести какие-то свои информационные площадки в telegram-каналах.

Они теперь – такие же солдаты информационного фронта! Самое главное, благодаря введению подобного рода каналов, они приобретают некую известность, вместе с ней приходят и деньги, которые они тратят на новую армию, это же прекрасно.

Ты говоришь, что любой волонтер со своим медиаресурсом, пусть это даже telegram – канал, является воином информационной войны. Тем не менее, мы уже наблюдали конфликты таких военных блогеров с Министерством Обороны. Получается, это неподконтрольные официальным СМИ и МО люди на информационной войне сражаются не за наших?

- Мы еще раз возвращаемся к вопросу кого считать военкором. В моем понимании, у военкора должно быть то, что я тебе уже озвучил: навыки, знания и прикрепленность к СМИ. Этого сейчас нет в юридическом поле. Никто в минобороны, как мне кажется, не в жизни не пойдет на такой шаг, чтобы завести своего Константина Симонова (советский писатель и военный корреспондент, автор многих романов о Великой отечественной войне - прим ред) в каждом боевом воюющем подразделении. Тут я могу только свои пожелания рассказать.

Меня вообще к этой теме («Школе военкоров») подтолкнуло простое желание от каждого региона отправлять журналиста воюющего подразделения. Журналисты из регионов практически не ездят в зону СВО, в лучшем случае, довозят гуманитарку до какого-нибудь пункта и едут обратно. Я их не осуждаю. Но раз уж наши земляки там сражаются и проливают кровь, то надо их родственникам показывать, что они там делают. Нужны хорошие съемки, нужны материалы о людях, о героях, а не просто информационные сводки кому какие населенные пункты переходят – война носит тяжелый позиционный характер и это как раз никому не интересно.

Материалы о героях нужны, чтобы общество не угасало, чтобы не думали, что СВО – это где-то далеко и их не касается.

Ты говорил, что военкорам надо максимально сливаться с военными. Но разве пресса у нас не защищается международными правами? Или человек с табличкой «PRESS» наоборот в первую очередь становится мишенью?

- А еще у нас по уставу ООН все народы защищены от геноцида. На Донбассе военкоров методично истребляли на протяжении многих лет. Я по своему опыту могу сказать, что журналист – самая желанная цель.

Потому, что их легче убить?

- Их не просто легче убить, это ещё большущая «перемога «(победа на украинском языке – ред.), для них ты убил вражеского «пропагандона» и все СМИ будут ликовать и радоваться. СВО – это битва на выживание, борьба, в которой нас хотят полностью истребить. Если бы у Киева была возможность сбрось на Москву атомную бомбу – он бы это сделал, вообще не взирая ни на какие жертвы и на все остальное.

Управляют ВСУ настоящие животные.

Как и почему за последние годы возник феномен военкоров? И почему именно на полях Донбасса, в мире много военных конфликтов даже сейчас.

- Конечно это связано с остротой ситуации. Все остальные конфликты проходили «где-то там далеко», и уж точно никакую мобилизацию общества проводить не надо было. Война была делом людей, которым она интересна.

Если поверить МО РФ про 300 000 мобилизованных, то у каждого из них есть родственники, родители, жены и дети. Это уже несколько миллионов человек, непосредственно вовлеченных в войну.

А еще есть волонтерские организации и просто неравнодушные люди. У нас есть известные каналы, которые что-то там сообщают про ход СВО, но при этом характер войны общество в целом не может понять. Что решить эту проблему, свой корреспондент должен быть у каждого армейского подразделения.

Но это мечты, вряд ли такое будет реализовано. Опять же для того, чтобы военкор в этом подразделении не был обузой и дурачком, он должен обладать общей военной подготовкой, то есть человек не просто обязан уметь грамотно писать и снимать, не высовываться, но еще и понимать армейский быт, налаживать контакты подразделений вообще.

Государство само пока этим не особо заморачивается, но вот некоторые политические партии, в первую очередь, ЛДПР, все-таки решили ситуацию хоть немножечко переломить.

К слову, об ЛДПР. Почему именно это партия создала «Школу военкоров»? И как лично ты относишься к решению Вице-спикера Вячеслава Володина ограничить поездки депутатов «за ленточку» без согласования с МО?

- Мне кажется, это своевременное решение, и депутат при желании может получить доступ в зону СВО. В конце концов, многие депутаты от ЛДПР руководят муниципалитетами и занимаются общественной жизнью в новых регионах.

Связана инициатива Володина с тем, что всякие фрики – не будем называть имен - слишком много внимания не привлекали к себе, что опять же можно было бы списать это на какие-то маленькие дурацкие авантюры. Но они таким образом подставляли многие подразделения, что угрожало их здоровью и жизням.

Почему именно ЛДПР?

Я много времени провожу с Леонидом Эдуардовичем Слуцким в командировках, и честно скажу, что он невероятно переживает за нужды фронта и зачастую помогает бойцам даже без официального регламента.

Я уж молчу про большие гуманитарные конвои. Именно благодаря Слуцкому мы сейчас можем закрыть нужды целого мотострелкового батальона. Он может сорваться посреди ночи и отвезти десятки комплектов антидроновых ружей и самих дронов. Так что появление «Школы военкоров» не удивительна.

В «школе» военкоры делятся опытом Донбасса, а он уникален. Надо понимать зачем ты туда едешь, какие цели преследуешь. И даже есть ты был военкором в других конфликтах, это все равно несопоставимо с тем, что там происходит.

Чем уникален опыт Донбасса для военкоров? Почему он отличается от других конфликтов?

- Во-первых, журналист там желанная цель для врага. Даже если ты в гражданской форме, тебя с радостью убьют. С такой же радостью, с которой убивают мирное население.

Во-вторых, если мы проиграем в этой войне, то не будет у нас ни государства, ни страны, ни народа – нас уничтожат. Поэтому именно на Донбассе военкорами становятся те, кто никогда ими не был и никогда не планировал этим заниматься. Как и волонтеры, помогающие фронты, не планировали ехать на войну.  

Расскажи подробнее о работе с Леонидом Слуцким и его помощи СВО?

- Я не так давно с ним знаком, чтобы давай какую-то профессиональную характеристику. Но могу рассказать о нем, как о человеке – это патриот, искренне переживающий за нужды фронта. У него энергия бьет просто через край, чему я просто поражаюсь. А он, все-таки, уже не юноша. Хотя я в свои 32 года за ним с трудом поспеваю! Он очень интересный, живой собеседник с богатым жизненным опытом.

Леонид Слуцкий может в 2 часа ночи спокойно встать, собрать всех и поехать на Могилу неизвестного солдата посидеть и возложить цветы. И делается все это не под камеру и не ради хайпа. Он может самолично отправить армейскому подразделению десятки средств современного ведения войны, и об этом никому не рассказывать.

А еще он очень верующий человек, и лучший подарок для Леонида Эдуардовича – церковная реликвия, например, икона. Мы недавно вернулись из Волгограда, где ему подарили икону Александра Невского. Слуцкий чуть не заплакал.